Анкета
• Имя персонажа:
Svaione Dapkunaite/Свайоне Дапкунайте

• Внешность:
Если я не ошибаюсь, на аватаре у меня Джессика Стам (Jessica Stam).

• Секта и Клан:
Камарилья, Тремер.

• Место в иерархии:
Послушник седьмого круга.

• Возраст:
179 лет.

• Поколение:
9
• Человечность:
8

• Натура:
Судья, Исследователь, Архитектор.

• Маска:
Фанатик.

• Концепция:
Интеллектуал.

• Снаряжение:
Постоянно при себе носит нательный кулон в форме геральдической лилии, который, на поверку, оказывается Кровавым Амулетом (усиливает волю создателя и его чародейскую мощь, пока остается при нем), четки из граната (бусины наполнены собственным витэ с помощью ритуала) очки для чтения и записник. К огнестрельному и колюще-режущему относится откровенно скептически - его полезность против Сородичей в неумелых руках весьма сомнительна. Свои собственные руки Свайоне явно считает не самыми умелыми.
В непосредственной собственности имеется авто - чёрное вольво 80-ого года выпуска. Документы на имя Морган Мюррей 1961-ого года рождения, пафосный костяной мундштук и портсигар с самокрутками.

• Биография:
Однажды в Вильне (ныне Вильнюс, Литва), в Виленской губернии Российской империи, в удивительном 1816-ом году.
Родилась Свайоне, как говорится, с золотой ложкой во рту. Четвёртый ребёнок и единственная дочь в семье уважаемого профессора права светского и канонического и доктора теологии Виленского императорского университета. Бьёрн Дапкунайте, учёный муж и экономист, воистину, от Бога, сколотил неплохое состояние на Наполеоновской войне, умело ухватившись за предоставленные общим бардаком возможности. Панические метания Польско-Литовской аристократии в попытках восстановить государственность коснулись семьи Дапкунайте только косвенно, а вечные политические распри на этой же почве, так и вовсе, прошли мимо. Ирене Дапкунайте, Забелло в девичестве, будучи женщиной-орхидеей, хрупким цветком, которой постоянно требовалось внимание, забота и опека, воспитанием своих четверых чад занималась достаточно специфически. Она стремилась привить детям любовь к прекрасному, умение "правильно слушать музыку" и "творить жизнь на холсте". Особое внимание уделяя, как водится, дочери, стараясь взрастить в ней ту же нежность, доброту и кротость, которой с лихвой обладала сама. Свайоне, к сожалению, не ощущала в себе ни первого, ни второго, ни третьего, хотя стоически сносила необходимость траты времени на уроки музицирования, танца, французского, немецкого языков и живописи. Зато проявляла не абы какое рвение в изучении истории средних веков, древнегреческого и латыни. Бьёрн, как человек полностью погружённый в работу, позволял дочери, вместе с её братьями, расти "на одной волне", вместо того, чтоб прислушаться к увещеваниям семьи своей жены и заняться правильным воспитанием юной леди.
Подобное попустительство и полное нежелание самой Свайоне в подростковом возрасте вникать в суть бытия настоящей леди, которой она должна была гипотетически стать, вылилось в почти фанатичное увлечение теологией, философией средневековья (схоластика, а чуть позже гностицизм) и теософией. Бьёрн изрядно баловал дочь, принося ей книги из университетской библиотеки, вёл с ней вдумчивые беседы длинными зимними вечерами, позволял днём занимать свой кабинет и копошиться в его работах.
Ирене не оставляла мечту превратить Свайоне из книжного червя в юную леди, но дочь подчистую игнорировала все попытки. Положенное возрасту гормональное буйство как-то прошло мимо неё, а обществу сверстников и светским мероприятиям она предпочитала библиотечные тома. Свайоне рано пришла к мысли, что ей явно не посчастливилось родиться девушкой. Она хотела бы иметь больше чисто мужской свободы действий, чем женского обаяния. Возможно, будь она юношей, никто не мешал бы ей: "Докапываться до сути", - как она сама любила про себя повторять.
Не смотря ни на что, понимание простого и незамысловатого факта, что раньше или позже ей придётся выйти замуж за человека которого выберут ей родители, особого протеста не вызывало. Свайоне прекрасно отдавала себе отчёт в том, что статус двадцатилетней незамужней барышни - не самая завидная роль, но, будучи человеком более чем рациональным и феноменально целеустремлённым, к перспективе обзавестись семьёй относилась спокойно, даже флегматично. Но торопить это восхитительное мгновение не спешила. На самом деле Свайоне была абсолютно уверена, что всё в итоге сложится именно так как нужно, своего она добьётся при любых раскладах. В крайнем случае она готова была дать обет безбрачия и назваться "невестой бога", если это обеспечит доступ к церковным библиотекам. Но обстоятельства сложились несколько иначе.
Старший брат Анджей, который пошёл по стопам отца, получил приглашение на место профессора астрономии в университет Кракова и собирался уезжать в Польшу вместе со своей женой и годовалым сыном. Свайоне ухватилась за эту возможность, библиотека Ягеллонского университета призывно маячила своими редкими собраниями книг. В последнее время процесс отщепления алхимии от химии и астрологии от астрономии её волновал не на шутку. Вопросы, как говорится, требовали ответов. К тому же, поездка с семьёй брата за границу давала повод матери надеяться, что уж там-то Свайоне познает "вкус жизни".
Имелся шанс, что так оно бы и случилось, если бы жена и сын Анджея не подхватили холеру в первый же месяц счастливого жития-бытия на новом месте. Убитый горем молодой профессор бросается из одной крайности в другую: то обвиняет местных врачей, то устраивает дебош в кабинете ректора, то упивается в ближайшем кабаке до бессознательного состояния. Свайоне искренне пыталась отвлечь его от этих сумасбродных занятий, пока однажды не застала брата за чтением довольно специфической книги. Ямвлих "О египетских мистериях" - не совсем та литература, которую стоит употреблять скорбящему мужу и отцу. Однако, именно "Книга тайн" и попытки вникнуть в церемониалы теургии вернули Анджею какое-то подобие желания двигаться дальше. Свайоне же ушла в новое увлечение брата с головой.
Оба Дапкунайте и сами не заметили, как обзавелись массой сомнительных знакомств с местными оккультистами. Оккупация Кракова австрийскими войсками особо не мешала этому занимательному процессу. Анджей вернулся на преподавательскую должность, Свайоне продолжала закапываться в труды Калиостро и Гермеса Трисмегистра, а вечера брат с сестрой посвящали специфическому обществу новых знакомцев-герметиков. Столь размеренный быт был прерван простым замечанием одного из оккультистов, что, мол, просвещённое венское общество способно дать им "пищу для размышлений". Без особо долгих раздумий Дапкунайте пакуют вещи и отправляются в Австрию.
В Вене же, буквально на третьи сутки, не успели они толком обосноваться на съёмной квартире, как судьба, провидение или чей-то тонкий расчёт, сводит их с достаточно экстравагантной леди, настоятельно просившей называть её просто Нина, которая разом взяла брата с сестрой под своё крылышко, и ввела их в довольно узкий круг мистиков. О, Свайоне была, можно сказать, в экстазе. Никогда ранее она не встречала людей настолько поглощённых своим делом, самозабвенно посвящающих себя алхимии, астрологии и теургии. И даже налёт пафосности не портил их небольшой кружок по интересам. Свайоне и не подозревала, что способна с такой страстью, ночи напролёт, спорить принципах герметизма.
За те несколько лет, которые брат с сестрой провели в Вене, еженощно, за редким исключением, посещая разнообразные собрания и сеансы в салонах, Дапкунайте завоевали репутацию людей знающих. А, возможно, знающих даже "нечто большее", чем обычно говорят. Анджей, в отличии от сестры, был человеком более общительным, деятельным и практичным, и именно он одним чудным вечером добился приглашения на вечер в дом Тобиаса Ван дер Беллена, местной знаменитости, личности выдающейся, таинственной и даже легендарной. Нина была там же. Как оказалось, за умственной деятельностью литовцев достаточно пристально наблюдали ещё в Кракове. Анджей был не на шутку озадачен, Свайоне, наоборот, крайне довольна. Наконец-то мозаика начала складываться. Этой же ночью обоим дали шанс ещё на шаг приблизиться к действительно сокровенному. Свайоне не могла упустить такую возможность, не смотря на сомнения брата. Ван дер Беллен, регент капеллы в Санкт-Пёльтене, стал Домитором для обоих Дапкунайте, как и для Нины.
Будучи достаточно сильным теоретиком, Свайоне, получив реально ощутимый способ приложить свои навыки на практике, буквально, обрела новый смысл жизни. Годы проведённые между пыльными стеллажами теперь не казались ей временем томительного ожидания, это было подготовкой.
Ван дер Беллен, со своими тремя гулями, отправляется в путешествие по Передней Азии с поручениями клана, надолго задержавшись в Месопотамии и на Аравийском полуострове, поддерживая новые библиотеки и передавая послания между капеллами. Плюс ко всему, ему надо было доподлинно выяснить, настолько ли достойны его гули получить Становление, могут ли они действительно принести пользу и стать ценными тремерами. Процесс немного затянулся, но лично Свайоне не пожелала бы лишиться ни месяца из тех тридцати лет, которые она с братом и Ниной провели исполняя поручения своего Домитора.
Первым Становление получил Анджей, как личность целеустремлённая, эрудированная и цепкая, он стал ценным послушником в капелле в Сан-Франциско. Нину представили остальному клану, буквально, через год, а Свайоне пришлось прождать ещё пять лет, чтоб её сочли достойной.
Дапкунайте училась быстро, но практически полностью игнорировала остальное общество сородичей. Будучи книжным червём в человеческой жизни, она и в новой не-жизни не слишком стремилась привлекать к себе лишнее внимание, полностью удовлетворённая тем фактом, что ей никто не мешает полностью погружаться в изучение ритуалов. Брат был единственным сородичем, с кем она поддерживала плотную связь, исключая своего Сира и непосредственных наставников.
Спустя почти двадцать лет её непрерывного обучения, Свайоне отправляют в родной Вильнюс с заданием наблюдать и направлять остатки местного Кровавого Культа. Это позволяло клану присматриваться к достаточно просвещённым людям, подбирая кандидатов на Становление. Дапкунайте по-прежнему не слишком внимательно относилась к творческой и трудовой деятельности Сородичей, зато пристально наблюдала за жизнью и работой небезызвестного Николы Теслы. Его открытия позволяли по-новому взглянуть на трауматургические пути. Сир одобрял такое стремление к науке, разделяя уверенность Свайоне, что за научным прогрессом будущее, которое необходимо обуздать. Пока оно не прошлось паровым катком по Сородичам.
Последний год девятнадцатого века Дапкунайте, вместе со своим Сиром, встретили уже в Америке, штате Колорадо, куда они отправились, вслед за Николой Теслой. Свайоне была несколько одержима достижениями австрийского физика, даже серьёзно размышляла какое-то время о том, чтоб подкинуть Тобиасу идею о Становлении Теслы.
В преддверии Первой Мировой её Сир неожиданно пропал, выполняя поручение внутреннего Совета где-то в пригороде Сьюдад-Хуарес на границе с Мексикой. Свайоне срывается с насиженного места в Колорадо-Спрингс, отправляясь к брату в Сан-Франциско, пытаясь узнать что-то о Сире у него, как у более осведомлённого и выше-стоящего в Пирамиде. Но у Анджея ответов на её вопросы не оказалось, только слухи о том, что Ван дер Беллен сунулся куда глубже в Мексику, чем планировал, и благополучно скончался от рук Цимисхе. Пришло время и для Свайоне выползти из-под завалов своих любимых пыльных фолиантов, да внимательнее присмотреться к политическим играм сородичей в целом, по отношению к Шабашу в частности.
Две мировые войны стали отличным поводом приобщиться к стремительно развивающему научно-техническому прогрессу, особенно её интересовала авиация. Дапкунайте в тайне лелеяла мечту выжечь Извергов с воздуха, но подобные мысли изрядно отдавали инфантильностью. Свайоне прекрасно понимала, что "так просто" это быть не может. Как минимум потом, что тайну местонахождения своих убежищ Изверги охраняют более чем тщательно.
Шестидесятые годы принесли много сюрпризов, включая хиппи и повальное распространение наркотиков. Дапкунайте даже побывала в роли пьяницы, но, к счастью, опомнилась после двух лет, а ритуал очищения плоти помог свести на нет большинство последствий. Необходимость успевать за изменениями в мире смертных требовала кристально чистого разума. Свайоне с удивлением обнаружила, что вся её начитанность и эрудированность ничего не стоят без умения правильно применять силу. Дапкунайте была крайне озадаченна, когда Старейшины отправляют её и ещё двоих старших послушников через океан в Финляндию, в Эспоо, пригород Хельсинки, в помощь регенту местной капеллы, дабы укрепить положения Камарильи. Видимо, это было чем-то вроде испытания её возможностей, проверки на прочность. Или ей просто хотелось в это верить.
Свайоне неожиданно для себя обнаружила, что способна не только обработать и систематизировать колоссальные объёмы информации, но и на вполне радикальные меры. Дабы не ударить в грязь лицом, пришлось проявить себя как куда более бескомпромиссный служитель клана, чем сама от себя ожидала. Хотя жестокие меры на которые Дапкунайте была вынужденна идти по отношению к сородичам, ради сохранения Маскарада, особого удовольствия ей не принесли. Но если Старейшины говорят: "Прыгай", - послушный тремер спросит: "Как высоко?"
В конце восьмидесятых, после пятнадцати лет проведённых в Финляндии, Свайоне возвращается в Америку, считая, что именно в этой стране больших возможностей, конкретно в Городе Ангелов, принимаются самые судьбоносные решения. Дапкунайте не собиралась стоять в стороне.

• Пробный пост:
Тему, будьте добры.

Информация об игроке
• Опыт игры на ролевых:
Лет шесть с перерывами, или около того. Одна мелочь, на полноценно-эпизодической ролевой впервые, но готова к тщательному ликбезу.
• Степень знакомства с сеттингом:
VtM: Bloodlines, VtM: Redemption, урывочное чтиво wod.su, матчасть на ролевой.
• Связь с вами:
Регистрационная почта вполне рабочая. Нужны будут другие средства связи - маякуйте.