Оливия припарковала машину в квартале от нужного места, вышла на тротуар, запирая салон и включая сигнализацию. Сумка привычно терла плечо, сминая в складки темно-синий пиджак из дорогого материала. Лив поправила рукава, проверила серебряные запонки, разгладила такие же темно-синие брюки и пошла вниз по улице, по дороге расстегивая верхнюю пуговицу белой шелковой блузы.
Алекс, Алекс... Лив не особо радовала мысль о том, что ей придется возиться с малкавианским неонатом, которому от силы неделя. Вспоминая себя в его, скажем так, возрасте, Райт прятала в уголках губ улыбку. Несмотря на то, что воспоминания эти были тяжелы, но они уже казались чем-то далеким и почти чужим, особенно память о своей жизни. До Становления. До встречи со своим Сиром.
А ещё Оливии было неожиданно грустно. Тоскливо, насколько это было возможно для её вампирской сущности. Мало кто знал, что у Райт есть Дитя. И по иронии судьбы его тоже звали Алекс. Мысли о таком совпадении заставляли Лив непроизвольно улыбаться.
Райт всегда была достаточно сентиментальной, и при жизни, и даже после смерти. Что сильно накладывалось на её личные взгляды на кровные связи, заставлявшие её испытывать чувства тоски по тем, с кем приходилось видеться до неприятности редко. Она никогда не была готова к длительным расставаниям и любой намек на воспоминания о прошлых годах, когда она жила в Сан-Франциско, когда рядом были близкие сородичи, насколько это понятие о близости вообще подходило сущности каинитов, - все это доставляло Ласомбре чувство глубокой неудовлетворенности и раздражения.
Райт остановилась в назначенном месте, напротив убежища Алекса, огляделась, беспристрастно провожая взглядом проехавшую мимо машину.
У Оливии было особое отношение к посещению чужих убежищ, тем более тех, в которых она ещё ни разу не была, так что Райт надеялась на пунктуальность О'Нила, и что ей не придется входить внутрь самой.