За свою не-жизнь Энди повидал немало малков, но немногие из них нагоняли такой страх, как Джейн Райнер по прозвищу Мама. Свою первую встречу с ней он надолго запомнил, когда Хохотун, очутившись далеко от своего убежища – старой психушки - незадолго до рассвета повел его к месту, где можно было бы переждать день. И это место разительно отличалось от привычных Энди убежищ других малков. Вполне приличный дом в центральной части города, хотя и старый, и когда им открыла дверь высокая женщина с кухонным ножом в руке, Энди хватило только встречи с ее взглядом, чтобы прочувствовать все уровень ненормальности – да и весь ли? - исходящий от нее. Если бы не присутствие Хохотуна, в тот раз он обратился бы в бегство.
Джейн была полна безумия. Она источала его, просто стоя неподвижно и ничего не говоря, глядя на кого бы то ни было. Взгляд Мамы был преисполнен сумасшедшей любви к любому – к вампиру, смертному, вещам и предметам. Это было страшно, и Энди с момента знакомства с ней теперь знал о силе подобного рода безумия. Смертельная опасность может исходить от того, кто или что кроется за личиной безобидной и тихой домохозяйки. Искренняя доброта, чудовищно искаженная помешательством, порой может стать оружием.
Райнер была обращена в пятидесятые. Женщина сошла с ума спустя какое-то время после гибели мужа и сына, и ее безумие вылилось в маниакальную заботу обо всех и обо всем. Обращение лишь усугубило подобное положение дел, но Энди быстро смекнул, какую пользу он может получить от нее – гардероб ее сына остался нетронутым. Любой Малкавиан в глазах Джейн был родным существом, которому было уделено все ее внимание, хотя Энди был редким гостем у нее. Уж слишком страшная аура была у Мамы, не говоря уже обо взгляде, от которого по-прежнему хотелось бежать и прятаться, при этом осознавая всю бесполезность этих действий. Горящий немигающий взгляд, от которого невозможно оторваться, тускло отблескивающий нож для разделки мяса и ее мертвый невыразительный голос.
«Останься переждать день у меня, Энди. Пожалуйста, останься навсегда».
Энди содрогнулся, приходя в себя и шагая вперед. Голову следовало занять чем-то иным, чем визит к Маме, иначе он рискует увидеть меркнущий в глазах свет, который ознаменует лишь только одно – тьма, скрытая в его сознании, просыпается, и ему вновь придется убегать от порождений собственного воображения.
Был поздний вечер, когда Энди, вынырнув из сумрака крытой парковки (где несколькими минутами ранее он спрятал скейтборд), направился в сторону клуба. Он славно приоделся у Мамы, костюмчик ее сына пришелся как раз впору, а вот с обувью вышла засада и поэтому пришлось остаться в кедах. Накрапывал легкий дождик, тот самый, который имеет привычку кончаться, едва начавшись. Энди торопливо зашагал по тротуару в сторону навеса перед входом, под которым уже сейчас собралось некоторое количество желающих принять участие в сегодняшнем мероприятии. Подавляющее большинство, конечно же, смертные, но Энди знал, что сегодня ночью в Элизиуме соберутся все, кто пожелает. Малку было скучно, и хотя он и не спешил попадать на глаза старейшинам и сам глазеть на ряженых кто во что горазд, мысль о том, что сегодня удастся увидеть представителей тех фракций, которые навряд ли дадут о себе знать за пределами клуба показалась ему интересной. Более того, сам Энди рассчитывал повидаться с другими Малкавианами. Хотя, как считал он сам, навряд ли сегодня здесь будут его старые знакомые, разве что кто из сестер Воерман.
Спрятавший руки в карманы брюк Энди непринужденно прошел между толпящимися людьми и вошел внутрь. Здесь, в маленькой кубической прихожей, никого не было и следовало позаботиться о безопасности. Бармен, тот татуированный здоровяк, навряд ли сильно обрадуется, увидев несовершеннолетнего неподалеку от стойки. Казалось бы, кому какое дело, но Энди понимал, что порой лучше перестраховаться. В любом случае вылететь из клуба в виду своей внешности, несоответствующей заведению, ему не хотелось (•• Unseen Presence).
Основная часть зала пока еще была почти свободной от народа. Вероятно, следовало подняться на второй этаж, откуда можно было бы спокойно наблюдать за всем, что происходит внизу и не отсвечивая до поры до времени. Что-то подсказывало ему, что сегодня там будет полно смертных, но пока он пребывает в Затемнении об этом можно было не волноваться. Когда ему наскучит слушать пьяный бред и смотреть на эти рожи, он спустится вниз или придумает что-нибудь еще. Энди, бросив взгляд на бармена, хозяйничавшего пока что за пустой стойкой, тихо и осторожно ступая прошел вдоль красной стены, увешанной постерами малоизвестных групп современности до лестницы и поднялся наверх. Можно было особо и не красться, внутри клуба было слишком шумно и беда с прямым освещением. Когда начнется основная часть «мероприятия» и здесь будет столько народу, что прятаться при помощи дисциплины будет лишним.
Энди облокотился на перила, глядя на основную часть зала. Отсюда был виден весь танцпол, сцена, кусочек бара с самим барменом, и только сейчас Энди неожиданно для себя подумал, что, быть может, он не один такой, кто скрывается здесь сегодня от посторонних взглядов.