Анкета
• Имя персонажа: Артур Хейг

• Внешность: дурной, колючий пронзительный взгляд как у полудикого пса - он будет первым, что бросится в глаза и запомнится при встрече. Если же присмотреться чуть лучше, то этим взглядом есть мертвенно-бледный, худой, как палка, высокий, под сто девяносто молодой человек в черной коже (куртка и штаны), обутый в гады с высокой стойкой до середины икр. Пирсинг левой брови, а так же «пирсинг хеликса» на раковинах обоих ушей. Высоко выбритые виски и ирокез – гордость и краса Хейга.   

• Секта и Клан: Камарилья, Бруха

• Место в иерархии: неонат

• Возраст: 50/25

• Поколение: 12

• Человечность: 5

• Натура: браво

• Маска: бунтарь

• Концепция: бандит

• Снаряжение: напульсники и ошейник с шипами, цепочки-амулеты на шее, нож-бабочка, HK MP5k с запасным магазином.

• Биография:
В свою бытность человеком Хейга можно было смело отнести к пропащим людям еще задолго до того, как он достиг своего двадцатилетия. Слишком быстро и бессмысленно текла его жизнь, если не сказать, что неслась под уклон с очевидным исходом: агрессивный, стремительный «расцвет», быстрая юность и молодость, полная несостоятельность почти во всем, к чему он стремился и за что бы он ни брался. Все остальное, что выходило за рамки понимания его мрачного и тесного мира, было абсолютно безынтересно.
Кое-как получив хотя бы какое-то образование, Хейг покинул дом, перебравшись из более-менее спокойного района Лос-Анджелеса в откровенный клоповник на отшибе, где первые прелести «взрослой» жизни, познанные им еще в отрочестве в виде курения и алкоголя могли воистину показаться детскими забавами. Прервав все контакты с родными, Хейг влачил неважное существование, работая слесарем в мастерской по ремонту мотоциклов. В том, что его жизнь будет бессмысленной и убогой Хейг понял еще в бытность подростком, равно как и то, что любая другая жизнь любого другого человека просто не может быть не бессмысленной и не убогой. Он пристрастился к алкоголю и кокаину и понимал, что навряд ли доживет до своего тридцатилетия. Его не сильно заботило подобное положение вещей – другого было не дано, и Хейг был твердо намерен слить свою жизнь, да так, чтобы потом говорили: «А помнишь того, а? Не прожил – сгорел. Да-а… Ну и хер с ним».
Скромные планы Хейга на собственную жизнь, заключавшиеся в «пожить еще немного да в общем-то и подохнуть» не дошли до логического конца из-за знакомства с небольшой бандой байкеров откровенно бандитского вида. Заглянувшие поздним вечером в мастерскую, они попросили Хейга и его напарника поковыряться в движке одного из мотоциклов. Пока Хейг с напарником возились, между ним и несколькими «байкерами» завязался разговор, который показался Хейгу странным. Поняв, что его словно бы испытывают и проверяют, он сдержался, что не вякнуть – а вякнуть очень хотелось, ибо все, что выходило за рамки понимания Хейга, порождало лишь агрессию. Несколько вопросов за жизнь таили в себе нечто большее, чем просто разговор. Хейг понимал, что в лучшем случае такие бандиты не будут говорить что либо вообще такому, как он.
Спустя несколько дней, когда странная встреча уже была почти вытеснена из памяти Хейга очередной попойкой, похмельем и работой, его подкараулили в темном переулке на пути к мастерской. В нескольких тенях, обступивших его, Хейг узнал недавних «гостей», и единственное, что он успел сделать, так это достать нож-бабочку, привести в боевое состояние которую он так и не успел.
Это было последним, что он помнил в свою бытность человеком. Его Сир и другие члены банды на деле оказались не такими уж и мудаками. По крайней мере Хейга никто не бил, и ему быстро и доступно объяснили новые правила, дав понять, что в случае чего цацкаться с ним никто не будет, и к процессу обучения неплохо бы подключить собственные мозги, но – без самодеятельности. Правила были просты, наказание за преступления – доступны для понимания любого. Хейг проникся тем, что ему предстояло, а именно выжить в новом мире, где не-живые вписываются в круг смертных, чтобы вести свое тайное существование.
Перед ним открылся новый ночной мир, и снова полная несостоятельность и невозможность достичь хотя бы относительного покоя окончательно перекроили Хейга. Очень быстро он присоединился к целой своре оголтелых Иконоборцев и предался тому, что у него лучше всего получалось – разрушению ради разрушения. Грабежи, вымогательства и убийства стали для него частью той самой новой жизни, к которой он пришел и увяз без малейшей надежды выбраться из этой ямы. Хейг стал раздражительным, окончательно преисполнился презрением и озлобился на все и всех, и его агрессия и нетерпение ко всему чужому доковала его сущность, формировавшуюся (если это можно было так назвать) еще в бытность смертным. Он как рыба в воде чувствовал себя на Гвалтах и Рейвах, равно как и среди других собратьев, мировоззрение которых разделял сам Хейг, однако куда более уверенно и он чувствовал себя в одиночестве. Пожалуй, куда более гармонично Хейг смотрелся бы в рядах Анархов или даже Шабаша, однако и те и другие вызывали у него куда большую ненависть и презрение, чем тупая и безразличная ко всему и всем Камарилья.
Не секрет, что не-жизнь отличается от жизни так же как и день от ночи, но для Хейга она сохранила основную суть. Ту самую, которую он видел еще будучи живым: не-жизнь – это война против всех и каждого, пускай не всегда не открытая, и каждая ночь и каждый миг это бой, в котором если ты не покажешь свои клыки, ты будешь смят и отброшен. Погибнуть без боя, отдать последнее, что у тебя осталось, не сопротивляясь – не самый ли большой позор для Бруха? Хейг понимал это как никто другой, и он был уверен, что когда придет его час он не будет сидеть сложа руки. Возможно, именно в этом и крылся его секрет бесстрашия и дурной удали – в конце концов, никто не будет жить вечно, даже вампир.     

• Пробный пост: ?

Информация об игроке